Он ждал правды и ясности. И получил ответы на свои вопросы. Но и  Оливия ждала правды. Сейя вздрогнул, когда она прикоснулась к амулету, и отстранился, защищая от  посягательств сестры свое мнимое сокровище. Он промолчал, ожидая, когда представиться подходящий момент и появятся верные мысли, прежде чем заговорил сам.  Оливия отступила к окну, высвободившись из его рук. Теперь хоть они и были так близко друг от друга, между ними словно разверзлась бездна.
- Он тебя спас, - повторил он слова девушки, - я не знал…Выходит, я должен быть ему благодарен. Извини, - он тоже сделал шаг назад, - Конечно, ты права, я не должен вести себя так, в то время как сам…слишком влюбчив, - он отступил еще на шаг. Теперь, когда она его пристыдила, его ревностью утихла, но боль оставалась, ведь она не отрицала, что испытывает симпатию к своему спасителю.

- Ты хотела услышать от меня объяснения, - начал он издалека, - о том, что нас связывало? О том, откуда у меня эта ракушка и почему я ношу ее? Меньше всего я хотел бы говорить именно об этом. Но, - он опустил голову, -раз ты просишь. Ты знаешь, что я никогда тебе не врал, может быть, я и не лучший друг, но я всегда был честен с тобой. Когда мы были детьми, каждый из нас, как мне кажется, был немного в тебя влюблен. Во всяком случае, мне ты очень нравилась. Я не разбирался, что это за чувство. Мальчишке в тринадцать лет это не интересно. Просто мне нравилось, когда ты была рядом, мне нравилось смотреть в твои глаза. Но как можно воспринимать серьезно чувства ребенка? Я знаю точно, что мы всегда были хорошими друзьями. О другом я никогда не думал. Однажды я поцеловал тебя, потому что ты меня попросила. Взрослые же решили, что мы перешли запретную черту и меня и братьев отправили в военную академию. Через два года мы вернулись, и ты вела себя уже по-другому. Да и я вырос. Все изменилось. Мы с тобой - брат и сестра и лучшие друзья, - подвел он итог, - вот и вся правда. Так мне всегда казалось…Я никогда не говорил тебе о том, что чувствовал тогда, когда мы только встретились. Из-за тебя я решил остаться с вами…Когда я увидел тебя в первый раз, я понял, в чем мое предназначение. Когда я тебя теряю, мне кажется, пропадает и смысл моей жизни. Я не понимаю, что мне делать…и я не понимаю самого себя. Мне всегда было сложно разобраться в себе. Я живу, так как получается. Ты нужна мне, потому что приносишь покой моей душе…та прежняя Оливия.

Он перестал принадлежать себе в тот момент, когда королевская семья забрала его из дома, он осознал это  тогда же с отчетливой ясностью. Но последние несколько лет ему стало, казаться, будто бы он сам управляет своей судьбой. Да, он оставался защитником Оливии, но эта обязанность уже не была ему в тягость. Принцесса с самого первого дня стала его лучшей подругой, ради нее он был готов тянуть эту лямку, даже против своей воли. На Земле все изменилось. Сейя увидел, что жить можно и по-другому. Он осознал одну простую вещь: пока он служит Оливии, у него нет, и не может быть собственного будущего.  Человек, который без колебаний должен пожертвовать своей жизнью ради спасения других, не может быть связан обязательствами, у него не должно быть собственной семьи, возлюбленной, дома.  У японцев таких людей называли – самураями. Хотя и они иногда заводили семьи, но чаще всего эти суровые рыцари предпочитали не иметь никаких привязанностей. 

В детстве, когда младший Коу, был еще лишен предубеждений, ему нравилась Оливия. Ради улыбки этой девочки он был способен на любые чудачества. Но это была простая симпатия, слабое наивное чувство, которое еще не успело развиться во что-то большее. А потом и вовсе росток этого чувства ослаб и переродился в восхищение и преклонение перед удивительной девочкой, но был очень далек от простой земной любви. Оливия была недосягаема, и он искал ее образ в других женщинах. Поклонник красоты, он  умел находить ее всюду. Он был очень влюбчив и горяч, и естественно нравился многим женщинам.  Но свой «идеал» он так и не нашел…пока не встретил Усаги Цукино. В этой девушке он нашел то, что так долго и безуспешно искал в других. Ему не удалось узнать ее достаточно хорошо, но он безошибочно угадал, какими бесценными дарами наделил ее создатель. И какова же ирония: ее он повстречал в неподходящий момент, она родилась на другой планете и уже была связана обязательством с другим. Новые чувства оказались ничуть не проще, чем робкая предыдущая влюбленность. К тому же теперь, когда он знал, что Мамору, парень Усаги,  и что именно он спас принцессу, воитель просто  не мог отплатить ему подлостью за добро. Появлялось все больше причин, почему он должен забыть Усаги, попытаться выбросить ее из головы. Он не мог бросить старлайтов, он не мог оставить Оливию, тем более, когда ее состояние было настолько тяжелым.  Надежды на обычную, нормальную жизнь таяли на глазах. Он снова был связан, он снова не принадлежал себе. И вдруг…

Оливия подошла к нему вплотную, он даже не успел догадаться чего она хочет, как она потянулась к нему, ласково дотронулась до лица, привстала на цыпочки и неловко прикоснулась  к его губам своими. Сейя остолбенел. Он стоял, не шелохнувшись, и несколько мгновений  вовсе не отвечал на поцелуй.  Но принцесса, похоже, не замечала его ступор и нерешительность. Потом он все-таки оттаял. Его руки ласково обхватили ее талию, а губы приоткрылись, теперь уже не сопротивляясь, а наоборот отвечая ей. Стоило ему только позволить себе  расслабиться, и Сейя позабыл, что сейчас он держит  в своих объятьях девушку, для которой никогда не будет равным. Тело жило своей жизнью и чихало оно на все правила и увещевания разума. Какой нормальный парень в восемнадцать лет, останется равнодушным, когда тебя целует девушка, которая вызывает в твоей душе тайное восхищение? Какой нормальный парень откажется от возможности продлить это удовольствие? Какой нормальный парень будет готов смириться, и отпустить ее? Нет, Сейя точно бы не смог. Он всегда был готов идти до конца и с Усаги тоже, но нерешительность блондинки сама играла против нее. И сейчас он не мог сопротивляться тому, что происходило и тому, что рождалось в его сердце.  Он целовал ее увереннее, вкладывая в это простое действие всю свою нерастраченную нежность, которая как он думал, никому не была нужна. Но внезапно все прекратилось, он нехотя открыл глаза, как раз когда Оливия весьма не к месту произнесла:
- Признаюсь честно, если ты также целовался в тринадцать лет, то я прекрасно понимаю, почему попросила тебя тогда поцеловать меня.
Как неестественно звучала эта фраза. Его как будто разбудили посреди крепкого сна, причем разбудили очень грубо.
- Это что комплимент? – отстранено, произнес он.
Потом она еще говорила, а он слушал ее молча. «Ты захотела вспомнить? В какие игры ты играешь со мной, Оливия? Как ты справлялась сама с собой раньше, с этим вулканом, который живет в тебе? И что же будет, когда ты очнешься от забытья? Я должен защитить тебя от самой себя? Я должен быть благородным, да? А ты будешь играть со мной…почему вы женщины так жестоки?! Даже ты…та, которую я считал выше всех, чище, прекраснее…ты подвергаешь меня этому испытанию!»
- Покой? – переспросил он, снова притягивая ее к себе за руку, - Зачем он мне? – она снова в плену его рук, - Забудем? Новая игра так, Оливия? – он нежно заправил прядь волос за ее ушко и ласково провел пальцами по ее шее, - Так чего же ты хочешь: забыть и убежать, или вспомнить? Если бы я был принцем из твоей сказки, ты думаешь, поцелуй бы разрушил чары?
И он снова едва касается губами ее щеки и шеи, опускается ниже, но останавливается.
- Ты просила, чтобы я научил тебя целоваться. Я наврал тогда, что уже это делал, хотя целовался всего один раз и то на спор. С тобой я в первый раз поцеловался по-настоящему. Тогда это тоже была игра, Оливия. Твоя игра…

Он отпустил ее  и подошел к окну. Все его чувства, все мысли смешались. Но, несмотря на сложность ситуации, у него не было желания покинуть эту комнату, наоборот, ему хотелось остаться. Ему снова захотелось прикоснуться к ней, хотя что-то подсказывало Сейе, теперь это станет для него невозможным.
- Даже если ты решишь снова все забыть, этот поцелуй, я сохраню в памяти, - промолвил он, - мне кажется, что он был настоящим…
Одним своим появлением и каждым новым действием, Оливия привязывала его к себе все крепче и крепче. Оставляя соперницу позади. Она возвращала Сейю себе, пусть и неосознанно, но подчиняла его своей воле. А ведь он раньше и не знал, насколько он зависит от ее благосклонности, насколько она важна для него и как сильно ему не хочется быть рыцарем. Почему бы не воспользоваться глупым беспамятством принцессы, которой вдруг показалось, что она влюблена в него? Неужели действительно все так и есть и ей кажется, будто она влюблена?
- Мне не нужен покой, - повторил он решительно, - я был не прав. Я всегда искал иного: приключений, сражений, и стремился во всем быть первым! Я принимаю перемены и не боюсь их. Меняйся, но не изменяй нашему правилу: будь честна со мной…

Все его чувства перемешались. Он бессознательно желал одного, но знал, что поступать должен по-другому. Оливия твердила, что она никакая не принцесса, а он только печально улыбался глядя на нее. Сейчас в забытье, она считала себя совсем другим человеком. Но незнание правды, не освобождало ее от прошлого, которое в лице старлайтов связывало ее путами вечных обязательств.  Эта новая Оливия была ему совсем чужой, и она нравилась ему совсем не так как прежняя, в этом не было никаких сомнений. Если бы они встретились впервые, он влюбился бы в нее без памяти, учитывая как просто, всего за несколько часов девушка сумела вскружить ему голову. Однако было еще прошлое… Он знал, кто она, и не мог обмануться, что бы она сейчас ему не говорила, она была Королевой Кинмоку и их прежние отношения всегда были только дружескими. А сейчас между ними происходило что-то нисколько не похожее на дружескую беседу.

- Я тебя не понимаю, - произнес он, - о чем ты говоришь? Что ты испытывала? Эпизод из нашего прошлого не имеет отношения к твоему побегу из дома…
Все яснее он начал убеждаться в мысли, что Оливия по всей видимости питает к нему совсем не дружеские чувства. Сейя ломал голову, как это смогло произойти: была ли эта влюбленность выдуманной или настоящей? Поцелуй до сих пор еще горел на его губах, и ему так хотелось продлить это ощущение счастья, которое он испытал всего несколько минут назад. Но он вынужден был сдерживать себя, чтобы ситуация совсем не вышла из-под контроля. Если Лив обманывает себя, она наверняка пожалеет о содеянном потом, а если нет, тогда ему придется отвечать на ее чувства. Но что он может ответить?
В его собственной душе была полная сумятица. Он старался не осуждать Усаги, которая не могла сделать выбор между ним и Мамору. Но, сам угодил в похожую ситуацию. Оливия похоже приняла его слова за признание или по крайней мере согласие. И сейчас ждала от него ответов на свои вопросы. Любит ли он другую? Что для него значит этот поцелуй? Нравится ли она ему? Могла ли девушка еще более явно намекнуть ему о своей любви? Только из чувства противоречия он не соглашался до сих пор признать очевидное. Неизвестно почему, но Оливия решила, что она его любит. Так что же чувствует он?
Она ему нравилась – это правда. Его тянуло к ней – верно. Он и сам теперь разделил двух Оливий: прошлую и настоящую. Оливия Мизуки околдовала его. Она привлекала его даже физически, в тоже время, он никогда бы не смог позволить себе подобных мыслей про Оливию Кинмокскую. А что же Усаги? Она тоже ему нравилась, но теперь эти чувства почему-то не горели так же ярко, в сравнении с тем, что он испытывал рядом с Оливией. Но невозможно любить двух девушек одновременно. Пожалуй, это может означать только одно – он не любит ни одну из них. Но Сейя был уверен, что это не так. И все-таки он не знал, как поступить с Усаги и что сказать Оливии.

Он понимал только, что должен удержать Оливию, должен привести ее домой, они должны вернуть принцессе память, найти то за чем она отправилась и возвратиться домой. Что если ему притвориться влюблённым, она пойдет вместе с ним или нет?
- Конечно, ты мне нравишься, - произнес он не раздумывая, - я много раз говорил тебе об этом. Теперь ты мне нравишься даже больше…ты изменилась внешне. Раньше ты по-другому вела себя, по-другому одевалась и по-другому носила волосы. Я привык к тебе, а теперь как будто вижу совсем другого человека…И ты…и я…чувствую…- он замялся, повернулся и посмотрел на нее, - ты мне нравишься, - повторил он твердо, - но я же помню, кто ты, я же не могу перечеркнуть прожитые годы. Да, наверное, я должен забыть об Усаги. Я уже сам запутался, что я должен, - он пожал плечами, - Она удивительная девушка, но я не имею права вмешиваться, она сама должна принять решение. Тем более теперь, когда я знаю, что ее парень, тот самый человек, который спас тебя…

Он сделал паузу и внимательно посмотрел на девушку, стараясь заметить удивление или печаль на ее лице. Все-таки он ревновал, хотя теперь в этом не было смысла.
- Твой поцелуй что-то значит, для меня и я хотел бы в этом разобраться. Я думаю, нам лучше не говорить о том, что между нами произошло Ятену и Тайки. Они не поймут и вряд ли одобрят.
Он снова подошел к ней вплотную и положил руки на ее плечи.
- Лив, - проговорил он, заглядывая ей в глаза, - ты совсем не помнишь себя прошлую? Я хочу знать, что ты сейчас испытываешь…Что ты испытываешь ко мне?
Он чувствовал себя ужасно, так будто бы он виноват в этой ситуации.

И все-таки он обманулся. Уверенность в том, что Оливия его любит, разбилась о короткое слово «нравишься». Странно ведь, только что он сам сказал ей тоже самое. Но ведь это не одно и то же, верно? Зачем она тогда поцеловала его? Стоп. Она же все объяснила: она посчитала, что так сможет вспомнить что-то еще из своего прошлого. Нелепая идея, но почему бы не попробовать поставить себя на ее место? Что делал бы он, если бы из всех воспоминаний, в памяти почему-то остался только один фрагмент о поцелуе с принцессой? Наверное, он тоже решил бы, что между ними что-то было. А уж он то вообразил, что она влюбилась в него! Бессмыслица! Видимо, правы те оскорбленные и отвергнутые им дамы, которые называли его самовлюбленным эгоистом. Как он вообще мог представить, будто принцесса мечтает о нем? Ни чего себе самомнение! Он чуть было не опошлил ее светлый образ своими гнусными мыслями. Как же он мог опуститься так низко? И все-таки почему, теперь, когда стало ясно, как жестоко он заблуждается, его сердце сжалось от невыразимой боли.

Все правильно! Так должно быть! Теперь ему не нужно делать мучительный выбор, раздумывая, кого же он действительно любит. Все возвратилось на свои места. Сейя рассмеялся.

- А я то уж было решил, что ты влюбилась в меня! – произнес он, продолжая смеяться, пытаясь скрыть свою тоску и разочарование, - Извини меня. Популярность не пошла мне на пользу!
И хотя принять правду ему было тяжело, тем не менее, общаться с ней искренне снова стало просто. Теперь он не боялся ее ранить, даже не осознавая, что именно это он делает.
- На самом деле, - признался он, взглянув на нее лукаво и снова заключая в свои объятья, теперь уже с одной единственной целью - продлить свои мнимые приятные ощущения. Как заправский мазохист, он решил помучаться  напоследок, - я был бы счастлив, если бы ты была моей девушкой! Но родителям это вряд ли бы понравилось. Они искали тебе друга, а не мужа. И все-таки я должен быть им благодарен, за счастье узнать тебя, - он нежно прикоснулся к ее лицу, наклонился и поцеловал ее в щеку. Он хотел уже отстраниться, но удивленная девушка вздрогнула и повернула к нему голову, из-за этого резкого движения Сейя случайно прикоснулся своими губами к ее губам снова. Он вздрогнул, словно по телу пробежал электрический ток, но только прижал ее к себе еще крепче и случайный поцелуй превратился в настоящий.

Вопреки всему его сердце сделало свой выбор именно тогда, когда в этом уже не было необходимости. Наконец, он отстранился от нее и улыбнулся.
- Теперь ты отлично целуешься. Боюсь, что мне это начинает нравиться, - произнес он, пытаясь восстановить неровное дыхание, - твоему парню повезет. Черт, - выругался он, - я, кажется, начинаю ему завидовать.

Сердце бьется птицей в клетке,
Я себя не узнаю,
От чего же злой кокетке,
Я любовь свою дарю.

Пропел он на родном языке и снова развеселился.
- Помнишь, мы очень любили петь эти дурацкие песенки в детстве?
Потом словно о чем-то вспомнив, он быстро посмотрел на наручные часы.
- Эй, Лив, не пора ли проверить стирку? А то вернется Риико, а я тут полуголый, - он снова рассмеялся. 
Когда Оливия по его совету покинула комнату, Сейя потянулся. Всю прошлую ночь парни провели без сна, готовя одну из комнат в доме к появлению Оливии. И сейчас он почувствовал ужасную усталость. Он присел на кровать Оливии и снова потянулся. Ожидание затянулось, и Сейя решил прилечь на минутку. Он достал из-под покрывала подушку сестренки и прислонился к ней щекой, удобно расположившись на ее кровати. Подушка пахла ароматом ее прекрасных волос. Сейя улыбнулся, на душе было тепло, будто он снова оказался дома, он прикрыл глаза и сразу же уснул.

Во сне он увидел Усаги, она стояла в свете луны и улыбалась ему приветливо. Она сама приблизилась к нему первой и поцеловала.
- A’melisse!* - прошептал он сквозь сон. Кто-то прикасался теплыми пальцами к его вискам. Запах олив нежным облаком окутывал его, - Olivia! – позвал он, не открывая глаз, совсем позабыв, что в его объятьях находиться совсем другая девушка. Но стоило Сейе отстраниться, как  вместо Цукино он увидел, ту чье имя только что назвал.
Внезапно воздушная дымка сна рассеялась, он приоткрыл глаза и снова увидел ее лицо.
______
*  (кв) Возлюбленная!

Сон разнежил воителя, он открыл глаза и снова их закрыл, сладко потягиваясь. Говорить было лениво, просыпаться тоже, он обнял подушку, и хотел было задремать опять, но Оливия из сна заговорила с ним. Он опять лениво потянулся и зевнул, приоткрывая один глаз. Сладкое состояние полудремы еще владело им, и он загадочно улыбался, глядя на принцессу.
- Язык? – переспросил он удивленно, совсем позабыв, что много раз говорил с Оливией на родном языке и сам не замечал этого, -  это язык нашего народа, -лениво пробормотал он и снова закрыл глаза, - спать хочется, - пояснил он, - всю ночь не спал, ждал, когда ты к нам вернешься!

Он опять широко зевнул и перевернулся на другой бок, спиной к Оливии. Несколько минут раздавалось только мирное сопение, и вдруг Сейя резко подскочил на кровати.
- Я что заснул? – он посмотрел на принцессу теперь уже вполне осознанно, - Долго я спал? Извини, я совсем не хотел…
Он смутился и тут же заметил, что Оливия сидит перед ним на полу, точно она все это время, наблюдала за ним, пока он спал.
- Ты принесла футболку, отлично! – он забрал одежду у девушки и тут же ее натянул, - Так о чем ты спрашивала меня?

Он сосредоточенно пытался припомнить. Лежать на кровати перед девушкой, стало неудобно, поэтому он сел, и подхватив Оливию за руку, усадил себе на колени. «А не обнаглел ли ты, дружочек?» - подала голос всегда молчащая совесть. Сейя только еще более широко улыбнулся принцессе. «А что такого? Мы же вроде бы брат и сестра?» - парировал он, а рука его как бы невзначай скользнула по ее коленке, а потом, он быстро снова заточил ее в свои объятья. «Какой все-таки приятный был сон!» - он уткнулся носом в ее спину. «Почему во сне всегда все так просто?» - правой рукой он продолжал обнимать девушку, а левой ласково отбросил с ее плеча длинные волосы и прикоснулся щекой к голой коже, снова закрывая глаза, и намереваясь придремнуть. Проснуться окончательно так и не получалось, пока в сознании не всплыла ее недавняя фраза: «Скажи мне, что за язык на котором ты говоришь? Я понимаю тебя, но, почему-то, не могу определить, что же это за наречие»
«Язык, язык…что за язык…» - дорожка слюны вытекала из приоткрытого рта воителя, пока он блаженствовал в новом сне. «Хочешь, научу тебя целоваться по-французски…с языком!» - и, похоже, что эту реплику он произнес вслух.

- Черт, я опять заснул! – выругался он, отпуская несчастную принцессу, - Извини, Лив…похоже меня разморило после теплого душа и шоколада.
Он потер глаза рукой.
- Так о чем ты меня спрашивала? Про язык…в смысле про наш язык?! – он задумался, как объяснить вещи, которые для него самого были очевидными, а ей совершенно не понятны.
- Ну, у нас не совсем обычная семья, - начал он издалека, - наши родители большие фанаты Толкиена, - он едва сдерживал смех, - с детства мы учили квенью, как вполне реальный язык. Так что можно сказать мы говорим по-эльфийски свободно.

Самое смешное заключалось в том, что сочиняя эту небылицу Сейя ничего не выдумывал. Совсем недавно старлайты действительно посмотрели фильм и с немалым удивлением обнаружили, что «эльфы» говорят по-тэнкерийски. Тайки узнал, что фильм этот был снят по произведениям некого англичанина и отправился на поиски его книг. В результате выяснился еще более интересный факт, одна из книг, библия Толкиенистов - «Сильмариллион», и вовсе повторяла легенду сотворения мира известную каждому жителю Кинмоку с малолетства. Конечно, встречалось множество несоответствий в названиях народов и исторических мест. Однако догадаться о чем шла речь, все равно можно было легко. В итоге, Тайки сделал вывод, что господин профессор, либо знал лично кого-то с Кинмоку, либо сам был пришельцем с этой планеты, правда выяснить этот факт среднему Коу так и не удалось.

Смех, звучавший звонким колокольчиком в комнате, крепкую дремоту Сейи не прогнал, но зато в памяти один за другим всплывали моменты, когда он часто его слышал. Это было счастливое время, когда они были детьми.
- Может быть, ты еще поспишь, если устал? – соблазнял ее ласковый голос.
«Хорошо, мам», - Сейя послушно устроился, на новой живой «подушке». Вот, так стоит слегка дать себе поблажку, и тут же не оберешься проблем. Оливия для чего-то протягивает ему полотенце и предлагает вытереть ей спину. «Это еще зачем?» - удивляется Сейя про себя и тут замечает маленькое пятнышко влаги. «Это, что я сделал?!» Девушка смотрит прямо ему в глаза, но не кажется ни злой, ни расстроенной, наоборот, она улыбается. Сейю же напротив заливает яркая краска стыда.
- Прости меня, прости, - в который раз за сегодняшний день он поспешно извиняется, пытаясь загладить свою очередную нелепую оплошность. Что с ним вообще происходит? Он как будто бы сам не свой. Он старательно протирает ее плечо.
-Правда же, - пытается реабилитироваться он, - я не всегда такой неуклюжий. Просто сегодня видимо не мой день…еще и сплю на ходу.
Но Сейя не был бы самим собой, если бы слишком долго занимался самобичеванием. Через несколько минут, он уже снова, как ни в чем не бывало, шутит с девушкой.
- На самом деле соня у нас Ятен, Тайки допоздна сидит за книгами, а я – бездельник. Тебе раньше было весело в нашей компании. Будет так же здорово, когда ты вернешься.
Он поднимается вместе с ней на руках и кружит ее по комнате.
- Оливия вернется и все снова станет замечательно!!!
Потом он осторожно опускает свою драгоценную ношу на кровать и склоняется над ней.
- Я так скучал, - снова повторяет он и прикасается своим горячим лбом к ее лбу.
- А можно я тебя причешу? – спрашивает парень, которому самому бы не мешало привести непослушные кудрявые волосы в порядок. Он берет со стола расческу и подходит к девушке. Он аккуратно расчесывает длинный каскад алых волос, - Ятен всегда говорит, что твои волосы сияют, словно солнце. По-моему он прав, ты прекрасна.
Наконец Сейя доволен собой, он ведет себя как нужно, точно заботливый, любящий братец. Теперь то Оливия вернется с ним к старлайтам. Однако внезапно громкое урчание желудка воителя, нарушает безоблачную семейную идиллию.

Сейе, который привык к осуждающим речам, приятно слышать ее слова поддержки. Ему нравится и эта близость, которой между ними никогда раньше не было. Впервые его мятежная душа, кажется, находит свою тихую гавань.
- Плечо, спина, колени - я вся твоя, - роняет девушка неосторожную фразу. И метеору, становится грустно. Снова недостойные мысли, посещают его воображение. Снова напоминает себе, что обманулся. Новая Оливия не то, что прежняя, говорит и делает странные вещи. Ну, почему ему только так не везёт?! Если бы Оливия Мизуки существовала на самом деле. Если бы Усаги Цукино любила бы его по-настоящему. Вся его жизнь будто бы состоит только из этих «если бы».
Сейя кивает, когда слышит сравнение ее волос, с ярким пламенем костра. И вдруг Оливия начинает суетиться, обеспокоенная тем, что ее братец голоден. Но Сейю мучает совсем другой голод. Поэтому на вопрос, составит ли он компанию ей на кухне, он отвечает с готовностью.
- Конечно! Я с удовольствием помогу тебе, - он подскакивает на кровати и стремительно отправляется за ней следом, потом зависает посередине комнаты, замечает пустые чашки из-под шоколада, и забирает их. Рядом с принцессой этот шкодливый, неуправляемый мальчишка, становится ласковым и покладистым. Он следит за ней внимательными глазами, ловит каждое движение.
Они спускаются вниз и попадают в маленькую, уютную кухонку.

Некоторое время Сейя безропотно наблюдал за тем, как бойко Лив орудует на кухне. Сказать, что парень был удивлен  - значит ничего не сказать! На кухне она ориентировалась вполне уверенно, знала, что и как нужно делать и вообще вела себя так, будто это для нее самое обычное дело. А ведь раньше от нее никто не требовал быть хорошей хозяйкой. Она и думать не думала, что этому мастерству нужно учиться. В обязанности королевы никогда не входила скучная работа по дому. А вот, теперь, гляди ж ты, она неплохо с этим справляется.

Занятно, но в этот момент, Сейе отчего-то вспомнилось, как Усаги говорила, что не сильна в домашних делах. И он еще раз взглянул на Оливию с восхищением. С другой стороны, может быть, гордиться принцессой было еще рано, она же еще ничего не приготовила, кроме шоколада. Но воитель все равно был поражен, поскольку Оливия из его прошлого, ничем подобным в жизни не занималась. Так уж сложились вековые традиции: у правителя государства, есть куда более важные занятия, чем обустройство собственного быта и приготовление пищи, на это есть другие специально обученные люди. И Сейя, кстати, один из них – защитник. Его задача охранять жизнь и здоровье принцессы. Он в отличие от Ятена и Тайки не был принцем и даже статусно стоял гораздо ниже. По какой-то шутке природы, дух великой воительницы Сейлор Стар Файтер, возродился именно в этом нелепом деревенском мальчонке. На родной планете воительницы новую реинкарнацию девы, конечно, никто не признавал, ведь случай был беспрецедентный. Духи защитников, как правило, выбирали представителей со своей планеты, а Сейя родился и рос на Кинмоку.

И хотя Сейя никогда не ощущал разницы между старлайтами, разве что только в детстве Ятен был довольно заносчивым. Но о неравенстве, которое разделяло его и Оливию, он помнил почти всегда, с тех незапамятных времен, когда однажды позволил себе лишнего. А сейчас разделявшие их преграды, будто пропали сами собой. Он все еще помнит, что является ее слугой и защитником, но мир вокруг так чудовищно переменился, что кажется, они поменялись ролями. Теперь Оливия простая девушка, а он популярный исполнитель, звезда. В этом мире знаменитости, пользуются такими же привилегиями, как богатые вельможи на Танкэйя. Теперь уже она скорее всего будет робеть рядом с известными братьями, вероятно именно этого она и боится. Оливия не знает, что правда станет известна ей сразу же, стоит ей только возвратиться домой.

Сейя послушно отправился выполнять поручение Лив, тем более раз уж сам принес грязные чашки. В раковине, однако, его ожидал еще один сюрприз в виде парочки не помытых сковородок. Сейя весело усмехнулся.
- Только хотел похвалить тебя, Лив, какая хорошая хозяйка ты стала, - и он причмокнул укоризненно губами, - но нет… Рано мне еще бояться твоего замужества.
Он рассмеялся, с удовольствием замечая, как краснеет его милая подруга. Закатав не существующие рукава, он весело принялся за работу.
- Да, ладно тебе, - успокоил он девушку, - я же пошутил. Тебе так идет фартучек, что я сам хоть сейчас бы на тебе женился. Жаль только, что это никак не возможно…
Он театрально вздохнул и прикрыл глаза, продолжая орудовать губкой по сковороде. Когда работа была окончена, парень резво подскочил к девушке и, заглядывая через плечо, наблюдал за готовкой.
- Я, правда, ничем не могу тебе помочь? – удивился Сейя, следя за ловкими движениями рук девушки.
Оливия, очевидно, чтобы занять энергичного юношу, напомнила ему о начатой игре.

- Хммм, моя очередь? – Сейя на секунду задумался, - Расскажи мне обо всем, что происходило с тобой до нашей нынешней встречи, - попросил он, - а еще, мама Риико сказала, что у тебя есть курительница, ты можешь взять ее с собой, когда мы к братьям пойдем?

- А во сколько сегодня должна вернуться Риико? – спросил он, заметив беспокойство в янтарных глазах. За эти несколько месяцев Оливия сильно привязалась к этой женщине, и Сейе даже было жаль разлучать ее со своей так называемой матерью. Однако, рано или поздно это все равно случиться и вряд ли боли у Лив будет меньше.
- Мы всегда будем благодарны Риико, - промолвил он задумчиво, - но ты же понимаешь, что все равно придется вернуться в семью. Если тебе нравится работать в больнице, никто не запретит тебе этого, как и видится с Риико. Ты всегда сможешь ее навещать и даже если захочется, можешь у нее гостить иногда…хотя теперь когда я нашел тебя, мне страшно подумать, о том, что мы можем снова расстаться хотя бы на несколько часов.

Тут Сейя замолчал, удивляясь тому, насколько правдивы были его слова. Он действительно не хотел отпускать от себя Оливию и боялся снова ее потерять. А ведь еще недавно, он считал, что она сама связала их путами. Он мечтал вырваться и жить своей жизнью с Усаги. Что же переменилось? Нет, ничего не изменилось. Но тогда он не думал, что Оливия будет так беззащитна, что ей нужна будет его помощь. Он как хороший друг, должен отринуть на время собственный эгоизм. А к вопросу о том, чтобы покинуть ребят можно вернуться позже тогда, когда Усаги примет свое решение.
-А мне и говорить ничего не придется, - ответил он на ее шутливую реплику про фанаток, - в прессе итак приписывают мне новые романы чуть ли не каждый день. Моя слава ветреного ловеласа, будет тебе неплохим прикрытием сначала. Но когда фотографий с тобой будет слишком много, журналисты начнут копать кто же ты. Думаю, они очень скоро узнают, что ты моя сестра и тогда возможны два пути развития событий. Наши фанатки будут тебе поклоняться, надеясь через тебя добиться чего-то для себя. Или если выяснится что мы не родные, то журналисты начнут пытать тебя, кому из нас троих принадлежит твое сердце.  Поэтому постараемся не слишком светиться вместе и маскироваться, - улыбнулся он, - тебе это понравится! Только главное держи себя в руках, когда тебе захочется со мной целоваться! – он не смог удержаться от того, чтобы не уколоть ее. Воспоминания о недавнем поцелуе никак не давали ему покоя.

Потом девушка пригласила его к столу и принялась рассказывать свою историю. Сейя с аппетитом уплетал предложенные тосты и с интересом слушал рассказчицу. Время от времени, он прерывал ее монолог своими удивленными восклицаниями, вроде: «Ты была в коме?», «Зачем в приют!», «Школа святой Анны?».
- Все что ты рассказала, просто ужасно! – Сейя вскочил с места и даже забыл о еде, - Я же говорил тебе, чтобы ты бросила эту глупую затею, но ты меня не послушала!!! – бросил он укоризненно, не на шутку разозлившись на девушку, - Если бы ты разрешила мне отправиться с тобой, ничего этого бы не случилось. Я думал, я твой лучший друг…но ты почему-то всегда, - он задыхался от обиды, сердце билось в груди так быстро, словно готово было выскочить, - всегда, - повторил он, - отталкиваешь меня! Ты считаешь, что ты лучше остальных знаешь, что и как нужно делать! Ты думаешь, что есть вещи, которые ты должна решать самостоятельно. Но это не так. Почему ты не хочешь, чтобы я был рядом? Я не нужен тебе? Почему Оливия? Почему? Я же всегда поддерживал тебя! Но иногда, я совсем тебя не понимаю…Я пытаюсь, но у меня ничего не выходит. Я не хочу тебя терять…но что я должен делать, скажи мне?

Он подошел к ней, пока она мыла посуду и обнял ее за талию. Сейя просто стоял и молчал, не способный больше произнести не слова. Воитель понимал, что наговорил лишнего, снова затронул ту тему, которую мудрый Тайки просил его не поднимать. Но он просто не мог совладать с собой. Обида никуда не пропала. Неужели она не понимает, как он ей предан?
Его тоже тяготила его судьба, он хотел избавиться от ответственности и когда встретил Усаги, впервые почувствовал себя по-настоящему свободным. Но все это был лишь самообман, он никогда не будет свободен. Он не должен пытаться убежать от своей судьбы, он должен принять предначертанное. Наконец, он стал остывать.
- Извини, я веду себя слишком резко, - он отпустил ее, - просто все мы так переживаем за тебя!

Сейя был совершенно сбит с толку. Поведение Оливии не поддавалось абсолютно никакой логике. Он пытался понять ее, пытался поставить себя на ее место, но из этого не выходило ничего хорошего. Она, то отталкивает братьев, и они страшатся, что совсем утратят ту связь, которая была нерасторжима между ними.  Или вдруг,  целует его, отчего в сердце юноши зарождаются какие-то новые, непонятные чувства, то заставляет забыть, все что  произошло и, будто извиняясь, становится заботливой и нежной, а потом снова заявляет, что не вернется домой. Как понять эту юную женщину? А она сама вообще понимает себя? Неожиданно, Сейя снова разозлился. Он снова вспомнил об Усаги и своей мечте жить нормальной, обычной жизнь, которой он лишен благодаря Оливии.

«А ведь она даже не понимает, что я готов отказаться от борьбы за Усаги, потому что не могу бросить ее в беде! Но Оливия готова оставить нас, ради Риико...» - Сейей овладело отчаяние, - «Почему я должен отказываться от своей жизни и своей любви, ради нее? Кто дал ей право целовать меня, когда ей этого хочется? И я как дурак, даже размечтался о том, что она может быть в меня влюблена… Она считает себя простой девушкой, но ведет себя так же как Королева, распоряжается судьбами других. Она будто нарочно дразнила меня, чтобы внести в мою душу еще большую смуту… И я действительно не понимаю теперь люблю ли я Усаги…Как можно любить этих жестоких женщин? Заслуживают ли они любви?»

Осуждать всегда проще, и Сейя прекрасно с этим справлялся. Он кипел от негодования, и смотрел на нее, сверкая глазами. Но что-то подсказывало ему - спорить с Оливией сейчас не правильно. Такими действиями он ничего не добьется. Ему опять нужно попробовать понять ее, сделать еще одно усилие, взять себя в руки. Сейя вздохнул и опустил голову. Он постоянно забывает, что с больным человеком нужно быть терпеливым. А ведь она больна, ее разум совершенно пуст. Он должен не обвинять ее, а попытаться утешить, снова стать тем, кто был ей когда-то так дорог. Пусть продолжает вести себя так, как ей хочется, ведь это не страшно, он все стерпит. И тогда ее память, которая засохла, словно старое дерево, снова пробудиться и на бесплодных ветках, появятся прежние зеленые листы. Он не сдастся. Он будет рядом.
- Хорошо, - произнес он, наконец, - если ты этого хочешь, ты можешь остаться с Риико, если конечно это не стеснит ее. Мы будем вам помогать. Но ты же понимаешь, что это не правильно…тебе все равно придется вернуться в семью. Подумай о нас, у тебя прежде тоже были кое-какие обязательства…
«Ничего, - подумал он про себя, - ты вернешься ко мне, Оливия. Я знаю, ты не хотела бы обидеть меня…и поэтому и я тоже не должен на тебя сердиться» Злость растаяла, она уступила место состраданию и желанию действительно что-то изменить. Сейя слушал новые признания Оливии с недоумением:
- Публичные выступления стали тебя пугать? – он выразительно удивился, - Это очень странно, потому что в прежние времена тебе приходилось заниматься этим частенько. Из тебя мог бы получиться отличный дипломатический деятель…Возможно, страх пройдет, когда вернутся утраченные воспоминания, - добавил он задумчиво, потирая подбородок.
- Кстати, что еще ты вспомнила? Неужели ничего кроме поцелуя? Что такого в этом воспоминании хранила маленькая Оливия, что из всех важных вещей сохранилось только оно? – рассуждал Сейя вслух, хотя он не надеялся, что девушка ответит на этот вопрос.
Как он и предполагал, за случайно брошенные слова, пришлось платить, и Оливия закидала его новыми вопросами.

- Я не знаю, почему ты так жестоко поступаешь со мной, - обиженно протянул воин, - хотя я всегда был предан тебе. Я бы очень хотел сам понять тебя, Оливия! Да, мне известно, почему ты сбежала. Повод к побегу был совершенной глупостью. Я считаю, что ты слишком суеверна! Но если уж ты что-то решила, тебя не переубедить! Мы не собираемся ничего скрывать от тебя. Но и рассказать обо всем не смогли сразу. Скажем, так это наша семейная тайна.  Для того чтобы все узнать, тебе лучше сегодня отправиться к нам домой. Ты сможешь увидеть все своими глазами. Я уверен, что как только ты окажешься дома, твоя память подскажет ответы сама.

Сейя выслушал все ее доводы и произнес:
- Я все понимаю. Но, тебе все равно придется рано или поздно расстаться с Риико, - говоря это, он вспоминал собственную семью: своего отца, братьев и сестер, - это неизбежно. Дети покидают родительское гнездо и это нормально. Другое  дело, если дети забывают родителей. А мы не собираемся Риико забывать. Теперь у нее к тому же появились сыновья. Не знаю, на счет остальных, но один точно есть.

Сейя приобнял девушку. «Как жаль, что ты ничего не понимаешь. Чем больше ты привязываешься к Риико, тем тяжелее будет разлука. Как только вернется твоя память, мы должны будем вернуться домой. Надеюсь, до того времени, Усаги сможет определиться, кого она любит», - мелькнула в голове беспокойная мысль.
- Возможно, это воспоминание важно именно для меня, ты не думал об этом?  - совершенно неожиданно ответила девушка, и на лице воина снова появился румянец. Он удивился, но в ее голосе отчетливо слышался укор. Сейя вернулся на свое место за столом и принялся допивать чай, пытаясь вернуть самому себе утраченное хладнокровие. «Что это значит?» - спрашивал он самого себя, - «Может ли Оливия любить меня?» Сомнения снова поселились в его сердце.  Глаза юноши  скользили по ее гладким, славным, стройным ножкам. А воображение снова услужливо рисовало совсем не скромные картинки. Сейя смущенно отвел глаза. Что же он за человек то такой? Он порицал себя, но это не приносило никакого результата. Такой уж создала его природа, даже не смотря на то, что он влюблен в другую, глазами он будет раздевать каждую хорошенькую девушку. Но ведь Оливия не одна из многих. Как вообще ему удается ставить ее в тот же ряд. Она обманывает себя, и он видимо обманывается вместе с ней, хотя и пытается себя убедить в обратном. «Надо как то обуздать свою животную натуру иначе это приведет к трагедии» - думал воитель, его пальцы нервно барабанили по коленям. Все это время Оливии не было до него дела, а он относился к ней только как к подруге. И вот теперь, когда он готов принять новое ответственное решение, когда он чувствует, что по-настоящему влюбился, Оливия попрекает его воспоминанием столетней давности, когда она действительно была ему больше чем просто нравилась.
Молчание давалось ему очень тяжело и, в конце концов, он не выдержал:
- Почему тогда ты никогда не говорила мне об этом? Для меня это тоже было важно… А сейчас ты спрашиваешь, что для меня значит сегодняшний поцелуй… зачем все это? Теперь я сбит с толку и сам себя ненавижу, потому что мне нравится моя сестра! Потому что, черт возьми, я должен думать только об Усаги, но вместо этого я думаю о…

- Ты хотела знать, что для меня значит поцелуй. Я могу сказать, что я почувствовал. Я думал о том, что мы поступаем неправильно, я думал о людском  осуждении и о том, что вся ответственность за эту ошибку ляжет на меня…Но когда я престал думать, я был счастлив. Я делал то, что хотел то, что мне нравится. Неужели я действительно настолько безнравственный? Но мне этого недостаточно... - его глаза расширились от ужаса. Почему он опять начал эту тему. Не слишком ли откровенно он говорит с принцессой? Когда память вернется к девушке, она будет его осуждать, а может быть даже решит высмеять.
На ее предложение рассказать всю правду, сразу же как они окажутся дома, он ответил решительным кивком.
- Конечно, обещаю! Предлагаю отправляться сейчас, - он решительно поднялся с места, и вдруг в этот самый момент, за окном сверкнула яркая молния, хлынул дождь и разразилась страшная гроза.

- Конечно,  у тебя были причины, - насмешливо воскликнул он вслух, - я тебе вроде бы не подхожу… «Глупая принцесса!» - добавил он, про себя разозлившись. «Тупые традиции! Идиотские законы! Я не просил, чтобы Файтер выбрала меня…Я бы отлично прожил и без этого всего и может быть был бы более счастливым! Ненавижу все это!» Он злился на самого себя, на свое бессилие и на путаницу, которая теперь царила в его уме и сердце.
Однако многое изменилось, стоило ему открыто рассказать обо всем, что он  чувствовал. Он видел, как она ловила каждое его слово, как менялся ее взгляд, как счастье сменила растерянность, а потом и обида. Тогда-то он все и понял. А позже ее слова лишь подтвердили его догадки. Он будто бы превратился в дартс висящий на стене, а слова девушки точно острые дротики вонзались прямиком в сердцевину мишени. «Я просто выдала желаемое за действительное», «я пошла на поводу у сердца», «я тоже была очень счастлива и делала именно то, чего хотела» - каждая ее новая фраза, попадала точно в «яблочко» и пронзала сердце воителя. Она его любит! Эта простая мысль заставляла его улыбаться. Но потом она заговорила про Усаги и его улыбка померкла. Чрезвычайно глупо, в присутствии одной женщины, говорить о другой женщине. «Но ведь я же не знал», -  оправдывался воитель. Он бы мог исправить ситуацию. Для этого ему нужно только убедить Оливию, что она ошибается, а он любит и всегда любил только ее. Простая мужская хитрость, которую он уже не раз успешно применял на других девушках. Она сработает идеально, Оливия снова будет счастлива и будет принадлежать ему всецело.  К черту, строгого Тайки! К черту, Ятена! К черту, всех этих надутых индюков на Кинмоку! Не каждый же день, в самом деле, принцесса признается в любви простому смертному! Хватай ее и беги!  Воспользуйся случаем, пока она, не помня себя, отдает тебе свое сердце, душу и тело! Может быть, она вообще никогда не вспомнит, кто она есть? Зато ты будешь счастлив и любим, наконец той женщиной, о которой всегда мечтал, но не хотел себе в этом сознаться. Сейя плотоядно облизнул пересохшие губы. «Да, это отличная мысль! Убежать вдвоем, жить своей жизнью, а не той что нам с детства навязали». Но может ли он, в самом деле, так поступить? Конечно же, нет. Если он сейчас сможет переубедить Оливию в том, что только она живет в его сердце, будет ли это правдой? А как же Усаги? Сейя задумался. Нет, он не был согласен с предположением Оливии, что она ему нравится, потому что он ищет замену Цукино. Все было как раз наоборот, Усаги понравилась ему, потому что напоминала Оливию. Он очень хорошо запомнил свое первое впечатление от этого знакомства. И хотя сейчас ему казалось, что между девушками очень мало общего, они действительно очень разные. Но тогда он считал иначе. Усаги абсолютно не умела себя вести, а Лив была образцом для подражания. Сейе нравились как недостатки Цукино, так и достоинства принцессы.  Сейчас по части манер обе девушки сравнялись. Обе были добрыми, открытыми, честными. Хотя Лив и утаила правду о своих чувствах к нему, а Усаги  не сразу рассказала, что у нее уже есть парень. С Усаги было весело, а с Оливией спокойно. Но ведь Оливия всегда была только его подругой, ей не к чему было вызывать бурные чувства. И вдруг теперь за один единственный день, рекорд безумств Оливией был побит. Нет, если ее чувства действительно так сильны, то будет вдвойне неправильно давать ей мнимую надежду, так и не разобравшись в своих собственных. Так или иначе, он должен поступить некрасиво по отношению к одной из них. Что же ему было делать? Может быть, он случайно обманул Усаги, до конца не понимая самого себя? Но даже если и так, он не должен обманывать еще и Лив. Ему нужно разобраться в самом себе в первую очередь, а потом увидеться с Усаги снова.

Пока он обдумывал, как лучше поступить погода за окном разбушевалась не на шутку. Грянул гром и Оливия как обычно съежилась в комочек. Сейя подбежал к девушке, присел рядом с ней и стал ласково поглаживать по головке, приговаривая: «Тише, тише, огонек, будет солнечный денек!» Он осторожно привлек ее к себе и, подхватив, взял на руки. Немного подумав, Сейя решил снова подняться к Оливии в комнату. Несмотря на то, что комната была на втором этаже, ему казалось, что там девушка должна почувствовать себя в большей безопасности.
- Тише, глупышка, - он усадил ее на кровать, а сам сел рядом и приобнял, - я с тобой, все будет хорошо! Слышишь? – он снова гладит ее по голове, - Я смогу тебя защитить!
И вдруг его руки замирают, он думает: а что если, его прикосновения сейчас неприятны девушке? Что если эти слова снова причиняют ей боль? «это не первое разочарование, которое я переживу» - вспоминает он ее недавние слова.
- Что если ты не права? Что если ты не замена Усаги…
Рука в кармане сама собой находит жезл перевоплощения. «Что если я раскроюсь сейчас, не дожидаясь братьев? Может быть, она захочет убежать со мной?» 

Сердце должно быть каменным, чтобы ответить отказом девушке, с которой рос вместе, которую считаешь близкой подругой, почти родной сестрой. Усомниться в самом себе, в своей твердости, в своих чувствах к другой, наверное, естественно. Во всяком случае, для такого легкомысленного человека, как Сейя. Но если существует хотя бы тень сомнений, стоит ли говорить о чувствах?

В принципе даже эту провальную ситуацию, Сейя мог бы обернуть в свою пользу, если бы хотел. Нет, ничего проще, чем убедить влюбленную девушку в искренности своих слов. Однако он на это не пошел, решил быть честным. И к чему же привела эта честность?

Ситуация лишь запуталась еще больше. Теперь это уже был не треугольник: Он-Усаги-Мамору, это был четырехугольник: Оливия-Он-Усаги-Мамору. Его простые сомнения в том, что Оливия не является заменой Усаги, влюбленная девушка раскрутила дальше, и теперь требовала, чтобы он объяснил, как же возможно клясться в любви к одной, а через мгновение быть влюбленным в другую? Парень серьезно задумался.

Если бы он сказал, что не имел в виду «ничего такого», то определенно бы солгал. Пару минут назад, он даже вполне серьезно планировал раскрыться перед Оливией и предложить ей бежать. Рука до сих пор сжимала артефакт, и все-таки он не решился этого сделать. Какие бы эгоистичные желания не посещали его временами, он должен был думать, прежде всего, о счастье принцессы и он уж точно этого счастья Оливии принести не сможет.
Так каковы же были его истинные чувства к правительнице Кинмоку? Оливия действительно всегда ему нравилась, возможно, даже больше чем подруга, но мысли о любви никогда прежде не приходили в его голову. Во-первых, потому что они не были равны. Во-вторых, потому что он и представить себе не мог, что у него был бы шанс. Важные причины, но разве они достаточны для того чтобы помешать ему по-настоящему влюбиться? Однако любовь не поддается никакой логике. Оливия всегда была рядом, он никогда не задумывался, какого рода чувства испытывает к принцессе. Для воителя физическая любовь всегда была приоритетнее чем духовная близость, а восхищение, которое он питал к Оливии было лишено всякого намека на интимную связь. Короче говоря, платоническая любовь для юноши не являлась настоящей. И пока поведение Королевы оставалось безупречным, пока нормы принятые при дворе соблюдались, она не вызывала в сердце Сейи такого трепета, как теперь. И все-таки глубоко запечатанные в прошлом чувства к ней у метеора оставались.

Но сейчас было явно не лучшее время, чтобы выяснять отношения. К тому же все это было бессмысленно, стоит Оливии только вспомнить свое прошлое. А ведь именно этого он и добивался. Нет, ему не стоило больше откровенничать с Принцессой, от подобных разговоров станет только хуже в будущем. Ему лучше забыть обо всем, что сегодня произошло. Сделать именно то, что она предлагала после первого поцелуя. Может быть, им еще удастся вернуть ту легкость общения, которая была между ними все эти годы?

Поведение же Оливии становилось все более странным и это уже начинало не на шутку беспокоить Сейю. Обычные поговорки, которые он использовал для того чтобы успокоить свою младшую настоящую сестренку с принцессой не сработали. Вообще, для принцессы сейчас главным источником волнения, похоже, была не столько гроза, сколько ее названный братец. До такой степени, что, после очередного громового раската, она решила попросту спрятаться в шкафу, чтобы не видеть и не слышать оба источника нервного расстройства. Коу только тяжело вздохнул. Оливия будто, в самом деле, впала в детство, и это уже начинало пугать. Что если она все-таки серьезно ударилась головой при падании и поэтому ведет себя как подросток? Конечно, с новой Оливией ему стало гораздо интереснее и веселее, но по старой он тоже скучал. Как там говорят, всего хорошо в меру, а тут уже был явный перебор. Но самое странное в этой ситуации было то, что принцесса боялась темноты, а для укрытия избрала шкаф. Делать было не чего, нужно было спасать принцессу от нее же самой. Воитель осторожно постучал в дверку шкафа, после чего распахнул ее и забрался туда тоже. В шкафу ему, прямо скажем, было тесно: во-первых ему мешала одежда, плотно развешенная в гардеробе. Во-вторых, штанга, на которой она размещалась, располагалась слишком низко, для удобства невысокой девушки, однако высокому юноше явно не следовало уподобляться подруге и прятаться в шкаф. Идея казалась бы бессмысленной, если бы не одно но. Перед тем как забраться в шкаф, Коу включил на своем мобильном фонарик и теперь в этом тесном, душном помещении появился лучик света.
- Ты разве темноты перестала бояться? – удивился он, скрывая свое смущение, потому что его рука, которой он никак не мог найти место, ухватилась за что-то мягкое и круглое и потому как покраснела Принцесса, Сейя понял, что это явно была часть ее тела. Он быстро убрал руку и извинился.
- Хочешь, я тебе телефон оставлю, а сам выйду, если я тебе вдруг неприятен?

Правду говорят, что настоящий воин, тот, кто способен победить, не вступая в битву. Сейя был еще молод, нрав у него был слишком горячий, и держать себя в руках юноше всегда удавалось плохо. У него отлично получалось разрушать, уничтожать, крушить,  но утешать и успокаивать эти навыки давались очень тяжело. Он чувствовал себя неповоротливым баррусом*, решившим поселиться в маленьком пряничном домике, если бы травоядное все же интересовалось сладостями. Главным лакомством этого чудесного «особнячка», конечно же, была его скромная хозяйка, тут же сорвавшаяся на  крик, стоило ему лишь приложиться к ее прелестям ладонью. От этой вынужденной пальпации несчастный воитель, совсем потерял голову: кровь прилила не только к его щекам, но и тому месту, что могло опорочить честь столь высокородной дамы одним своим возмутительно приветливым видом. Сейя отодвинулся от нее подальше, продолжая светить в ее сторону фонариком. На счастье неудачливого защитника принцесса ничего не заметила, спасибо куче одежды и отсутствию света, да и свободным подштанникам в придачу. Принцесса как всегда была подчеркнуто вежлива, и сообщила, что ее не пугает общество такого мужлана, хотя парень был убежден в обратном. В свою очередь он поспешил заверить ее, что она нисколько не кажется ему странной, ну разве только «чуть-чуть».
- Раньше у тебя вроде не было такой привычки, - добавил он, - хотя грозы ты и тогда боялась. Обычно ты в своих…в своей комнате была, но как-то раз, она застала нас не дома. Тогда я просто обнял тебя, и ты перестала бояться, а в этот раз не сработало, - печально протянул он. После чего воитель погрузился в свои мысли, пытаясь найти хоть какой-то ответ на вопрос «почему?», но не нашел ни одной полезной идеи. Потом он словно очнулся и произнес:
- Естественно ты расслабилась, зимой гроз на Земле не бывает, а сегодня вторая весенняя гроза - для чего-то уточнил он и прислушался, - Тише! Слышишь что-нибудь? Вот и я нет. По-моему гроза закончилась.

Он храбро распахнул дверь, выбрался из шкафа и помог выйти своей даме.
- Отлично! Теперь можно отправляться домой! – обрадовался Сейя, как вдруг рядом послышалось недовольное и весьма агрессивное рычание. Сейя обернулся на источник звука и заметил маленькое рыжее пушистое чудище, с короткими острыми ушками и явно неодобрительно настроенное. Похоже, этот зверь считал себя хозяином здешних земель и возможно защитником Риико и Оливии, а тут явился какой-то псевдо-брат, недоделанный ухажер и тоже претендовал на его права. Естественно, что с точки зрения шпица все это выглядело возмутительно! Поэтому он тут же решил наброситься на большого противника. Шпиц подпрыгнул и потянул Сейю за лямки на штанах.
- Отцепись! – заорал воитель, с ужасом наблюдая, как быстро маленькая, но энергичная собачка освобождает его от одежды. Он вцепился в резинку штанов и тянул их на себя. Ситуацию осложнял еще так же тот факт, что Оливия до сих пор не вернула ему все его вещи, а это значит, он все еще был без трусов, поэтому битва за штаны развернулась нешуточная! Зверь тянул лямки с одной стороны, Сейя за резинку -  с другой. Они крутились на месте, пока Сейя не решил отбиться от собачки. Когда шпик в очередной раз подпрыгнул и вцепился в лямки, Сейя быстро закружился вместе с маленьким противником. Карусель Коу песику не понравилась, и он все-таки разжал пасть и улетел прямиком на кровать Оливии.
-Победа! – ликовал Сейя и удовлетворенно отпустил штаны, которые сразу упали на пол. Воитель застыл недвижимо  на несколько мгновений. Оказалось, что во время битвы резинка удерживающая штаны на талии, то ли лопнула, то ли растянулась. В результате, он все-таки лишился того, за что так яростно сражался с собакой. Придя в себя, Сейя быстро натянул штаны и повернулся к Лив, успокаивая себя тем, что девушка видела его только сзади.
- Ты не могла бы все же, прежде чем мы уйдем, вернуть мне всю остальную одежду. Трусы, носки, джинсы и еще одну футболку, - педантично перечислил он, - Что это за дикий зверь? – поинтересовался парень, наблюдая за тем, как поверженный противник поспешил скрыться в другой комнате.
_____
*  животное планеты Кинмоку, по внешнему виду напоминающее земного слона, но куда больших размеров.